Пол АНДЕРСОН — Приключения звездного торговца - Пол Андерсон

Дэви будет настаивать, чтобы первым делом отправиться на Гермес. В таком случае вполне вероятно, что Эдзел и Чи никогда не смогут продолжить свою работу. Опасность, она ведь для всех одинакова. Позволь мне послать не их, а кого-нибудь другого. Пожалуйста.

Наконец-то отец употребил в разговоре с ним это слово, и Эрик испытал странный укол вины.

— Прости, — сказал он. — Это должен быть Фолкейн, какие бы условия он ни выдвинул. Понимаешь, мне необходимо иметь розу на хвосте… Это гермесское выражение. Я должен оберегать свои тылы и держаться в рамках закона ради блага моих людей. Фолкейн — мой соотечественник. И его спутники тоже не имеют никакого отношения к Содружеству, не так ли? Стало быть, я имею право давать им поручения. У тебя есть такие же грамотные космонавты, отвечающие этому требованию?

Ван Рейн как-то разом сник.

— Нет, — прошептал он.

«Он стар, — пронеслось в голове у Эрика. — Он устал и никому не нужен, по крайней мере здесь».

Ему захотелось стиснуть поникшие плечи отца, но он лишь сказал:

— Разве это имеет такое уж большое значение? Самое большее, что нам удастся сделать, это установить связь. Сперва — с моими домашними, потом — с твоими коллегами. Надеюсь, из этого выйдет толк. — И он добавил, возвысив голос так, что тот зазвенел: — Однако главный вопрос заключается в том, насколько хороши мы будем в бою.

Ван Рейн окинул его долгим пытливым взглядом.

— Так ты ничего не понимаешь, да, мальчик? — спросил он тихим, с хрипотцой, голосом. — Победа, поражение, ничья, затяжная война — все это означает конец Содружества в том виде, в каком мы его знаем. Конец Лиги. Конец Гермеса. Молись святым, чтобы нам не пришлось бороться до так называемого «решающего мига». — Он ненадолго умолк. — Быть может, и сейчас уже слишком поздно. Ну что ж, давай поступим так, как хочешь ты.

Закат заливал океан огненно-оранжевым светом, который вдали сменялся сиянием расплавленного золота, а еще дальше — коралловым багрянцем. Солнечная дорожка протянулась от горизонта до линии прибоя. Высоко на западе стояла Венера. Волны баюкали погруженный в безмолвие атолл Ронга. Дневное благоухание цветов таяло в остывающем воздухе.

Эдзел брел по обрамляющему атолл пляжу. Слева от него на фоне фиолетового восточного горизонта поблескивала листьями группа пальм. Чешуя на правом боку дракона тускло сверкала. На спине у него сидела Чи Лан; ее мех казался позолоченным. Шел последний час перед отлетом в космос.

— Когда мы покончим с этим делом, я вернусь на Цинтию, если мы останемся в живых, — сказала Чи, нарушая долгое молчание. — Это уж точно.

Эдзел что-то вопросительно промычал.

— Я подумывала об этом с самого начала заварухи, — добавила Чи, обращаясь то ли к нему, то ли к себе самой. — А нынче вечером… здешние красоты тревожат меня. Слишком похоже на дом родной. И слишком непохоже. Пытаюсь вспомнить живые леса в Дао-Лай, деревья мало в цвету, птиц вокруг них. Там повсюду птицы. Но вижу только то, что окружает меня сейчас. Пытаюсь вспомнить дорогих мне родственников, но в памяти остались лишь их имена. Я стала холодной.

— Я рад, что твоя жажда богатства наконец удовлетворена, — заметил Эдзел. Чи ощетинилась:

— Какого хаоса я доверилась тебе, ворчунозавру-переростку? Почем тебе знать, что такое тоска по дому. Ты со своей дурацкой грамотностью можешь мотаться куда угодно, покуда не израсходуешь весь свой несчастный запас знаний.

Дракон покачал огромной головой. Этому отрицательному жесту он научился у людей, поскольку ни в одной из стран Одина такого не увидишь.

— Извини, Чи, я не хотел читать тебе нравоучений. Просто рад за тебя.

Она успокоилась так же быстро, как вспылила, и одарила Эдзела мурлыканьем. Он упрямо продолжал:

— В тщеславии своем я вообразил, будто и впрямь не связан со своей родиной никакими узами. Но здешнее солнце тусклое, горизонты тут узки, и в мечтах я часто бегу со своими былыми товарищами по равнинам, где поет ветер. И еще я очень хочу жену — это я, существо, которое вроде бы должно испытывать такое желание, лишь встречая самку в период течки. А может, я просто хочу детенышей, чтобы путались под ногами, а потом я сгребал бы их в охапку и брал на руки.

— Да, наверное, — пробормотала Чи. — Возлюбленный, к которому всегда испытываешь нежность…

Огибая рощицу, пляж делался все уже. Эдзел и Чи увидели Фолкейна с Койей; они стояли друг против друга, взявшись за руки, и не замечали ничего вокруг. Эдзел не стал замедлять свой размеренный шаг. Ни он, ни его наездница не отвели глаз, но и не любопытствовали. Трое товарищей принадлежали к разным расам, и им почти нечего было скрывать друг от друга.

— Нет, я ни о чем не жалею, — сказал одинит. — Это были неплохие годы. Я и детям своим пожелаю такой же счастливой судьбы скитальцев по мирам, полным чудес.

— Я тоже, — ответила Чи, — хотя боюсь, что все лучшее выпало на нашу долю. Наступают такие времена… — Ее голос замер.

— Нет нужды уже сейчас переживать будущее, — посоветовал ей Эдзел. — Давай насладимся нашим последним приключением, каково бы оно ни было.

Чи встряхнулась, будто вылезла из ледниковой речки, и снова стала сама собой.

— Приключение? — сердито зашипела она. — Сидеть в корабле, вдвое уступающем размерами «Через пень-колоду», без наших любимых развлечений, даже без компьютера, с которым можно сыграть в покер?

 Глава 15

Поначалу Гермес был просто синей звездочкой. Потом он вырос и превратился в сапфировый диск, окутанный мраморно-белыми облаками, чуть затемненный в том месте, где располагался его единственный, но огромный континент; вся остальная поверхность была покрыта водой, сиявшей на солнце или поблескивавшей в свете луны. Вскоре планета заслонила собой половину небосвода и оказалась уже не прямо по курсу, а внизу.

Здесь и была самая опасная точка. Команда вывела «Проныру» на гиперболическую орбиту, войдя в систему Майи под большим углом к плоскости эклиптики. Ядерный реактор был выключен, аппаратура жизнеобеспечения работала на самой малой мощности благодаря электропитанию. Теперь, если «Проныру» засечет радар сторожевого корабля бабуритов, его скорее всего примут за большой метеорит, прилетевший из межзвездных глубин, то есть за вполне обычное небесное тело. Но сейчас, дабы катер не сгорел в атмосфере, Фолкейн должен быстро включить тягу, чтобы сообщить ему требуемую скорость.

Цифры данных скользили у него перед глазами: плотность воздуха и ее градиент, сила тяжести, высота, кривизна поверхности планеты, изменчивые показатели направления движения катера. Вспыхнули данные расчетов компьютера: через тридцать секунд можно будет начинать аэродинамическое торможение, если удастся верно рассчитать замедление, и тогда «Проныра» окажется в такой-то и такой-то точке внизу. Дэвиду предстояло решить, воспользоваться этой возможностью или дождаться следующей. Тогда понадобится меньшее антигравитационное усилие, но зато садиться придется в другом месте, а корпус корабля раскалится сильнее. Руководствуясь и разумом, и отточенным инстинктом, Дэвид нажал кнопку выбора оптимального на данный момент режима.

Уравновешивающего внутреннего поля тут не было, и Дэвида швырнуло на сетку безопасности. Тело отяжелело, перед глазами заплясали темные пятна, в голове будто грянул гром. Через несколько минут тяга отключилась, и вот они уже в режиме падения, идут по пологой траектории. На такой высоте даже в атмосфере еще были видны яркие звезды на иссиня-черном небе.

— Как вы там, сзади? — выдавил Дэвид, поднеся к губам микрофон внутренней связи.

— Как и всякий раздавленный помидор, — проворчала Чи, сидевшая в рубке управления огнем.

— О, по-моему, это маневрирование бодрит после долгой невесомости, — откликнулся Эдзел из машинного отделения. — Мне не терпится покинуть борт и размять ноги.

На «Проныре» ему хватало места только для изометрических упражнений и отжиманий. Он должен был покидать рекреационную камеру — единственное место, где Эдзел мог растянуться во весь рост, — всякий раз, когда его попутчикам приходила охота поразмяться. Иначе он рисковал превратиться в мишень для мячей.

— Возможно, тебе придется бегать гораздо больше, чем хочется, — строго сказала Чи. — Вдруг чей-нибудь детектор засек наши выбросы энергии.

— Мы были над самым центром Корибантического океана, — напомнил ей Фолкейн. — Скорее всего судьба нам благоприятствует… Эй, сейчас начнется болтанка.

«Проныра» пересекла границу стратосферы и тропосферы под острым, тщательно рассчитанным углом. Будто камешек, пущенный вприпрыжку по воде, она пошла вверх, когда столкнулась с более плотным слоем газа. Кораблик затрясло. Несколько секунд он летел вперед, почти паря, поднимаясь все выше, в космос, потом снова нырял и подпрыгивал. Затем все повторялось… опять, опять, опять. При каждом таком нырке суденышко все глубже погружалось в атмосферу и теряло скорость. Небо над ним светлело на глазах, и звезды виднелись, только когда «Проныра» оказывалась на ночной стороне планеты. Вой рассекаемого кораблем воздуха сменился ураганным ревом. Суша и вода начали вытеснять из поля зрения небосвод.